Когда-то давно начала писать эту историю, но застряла. Слишком сложная и серьезная тема. Но пусть две главы полежат здесь. Ну и мать сказала, что сразу видно, что я не художник и все непрофессионально. В общем - нечего писать о том, в чем плохо разбираешься))
Тут еще немного соционики, МаксоГамы ясен пень)
Мои багдадские ночи
Глава 1. В которой художник теряет свою музу
читать дальше- Ты слишком самокритичен. Вот эта картина просто супер.
Чарли подошел к стене, возле которой Дэмиен сваливал все неудачные работы, и поднял из кучи яркий холст.
- Твои поклонники с руками оторвут.
- Поклонники купят любые мои картины. Даже если я начну рисовать дерьмом, - едко процедил Дэмиен и заговорил визгливым фальцетом. – Ах, так необычно! Я вижу в этом полотне глубокий экзистенциальный смысл! Художник отразил свою ранимую душу! Ах-ах! Я вся трепещу!
Чарли укоризненно покачал головой.
- Зачем ты так? Они ведь любят твои картины.
- Они любят все, что модно, - отрезал Дэмиен. – Сейчас в моде я, через месяц – тот урод Уоткинс, который рисует голые задницы. Через год – картины, нарисованные пальцем. Тупоголовые бараны! Они ни хрена не понимают в искусстве!
Дэмиен взглянул в лицо своего агента, в его мягкие карие глаза. Такие спокойные. Пустые. Чарли тоже ни хрена не понимал. Но Дэмиен все еще надеялся объяснить хотя бы ему. Художник вскочил с дивана, заходил по комнате, возбужденно жестикулируя.
- В последнее время я рисую ужасно. Я просто занимаюсь самокопированием. Я чувствую, чего-то не хватает, но не могу понять, чего. В моих картинах нет души. Нет искры! А они все так же восхищаются! Они не видят, что мои новые работы – пустышка! Это хуже всего! Лучше бы меня ругали, поливали грязью. Но даже критики меня хвалят. Они слепы! Черт, они все слепы!
Дэмиен резко остановился, впился в агента горящим взглядом.
- Хоть ты-то пойми!
Чарли моргнул, посмотрел на картину, которую сжимал в руках, затем ободряюще улыбнулся Дэмиену.
- Ты, как всегда, драматизируешь. Все с твоими картинами в порядке. На что ты жалуешься? Ты самый востребованный художник Штатов, твои картины уходят на аукционе за бешеные деньги. Наслаждайся роскошью и рисуй.
Дэмиен не выдержал. Он подскочил к Чарли, вырвал у него холст и с размаху надел картину агенту на голову.
- Я не хочу купаться в роскоши! – заорал он. – Я хочу творить! Я хочу создавать шедевры!
На несколько мгновений оба застыли, тишина натянулась невидимой струной. Дэмиен ожидал, что Чарли вспылит, начнет кричать. Художник даже хотел этого. Скандал помог бы хоть немного снять напряжение. Когда Дэмиен не получал отклика на свою ярость, она становилась только сильнее.
Чарли тяжко вздохнул и медленно снял с шеи картину.
- Тебе надо отдохнуть, Дэмиен. Я зайду завтра, когда ты остынешь. Обсудим выставку.
Он вышел в коридор.
- Не будет никакой выставки!
Последний вопль Дэмиена слышала только закрытая дверь.
Художник рухнул на диван, закрыл лицо руками. Хотелось плакать. Нет, не так. Хотелось реветь от отчаяния и тоски. Выть, как одинокий волк в лесу.
Дэмиен рисовал, сколько себя помнил. Он не мог жить, не рисуя. Его природный талант проявился рано, уже в двадцать Дэмиен выставлялся в самых знаменитых галереях Нью-Йорка. Его картины продавались за огромные деньги, маститые критики, ценители искусства, богатые меценаты – все восхищались им. Но чем больше Дэмиен рисовал на продажу, чем больше выставок его работ открывалось, тем меньше в его работах было того, что когда-то привлекло к нему внимание. Дэмиен чувствовал – из картин уходит душа. Он тонул в бессмысленной болтовне поклонников, в богемной жизни, в деньгах покровителей. Дэмиен рисовал по привычке, а не по зову сердца. Вот что самое страшное. Он воспринимал мир через свое искусство, поэтому сейчас ему был так больно – вдохновение ушло, и Дэмиен чувствовал себя потерянным. Ослепшим, оглохшим и немым. Он бродил во тьме, муза больше не вела его за руку.
Дэмиен обвел красными, воспаленными глазами свою комнату.
О да, роскошная квартира в элитном небоскребе в центре Нью-Йорка. Из огромного во всю стену окна открывается вид на залитый светом заходящего солнца город. Расплавленное золото скользит по стройным телам небоскребов. Кровавые отблески сияют на острых шпилях. Раньше такое зрелище вдохновило бы Дэмиена на новую картину. Он схватил бы кисть и рисовал, рисовал. Раньше. Но не теперь.
Дэмиен отвел взгляд от окна, осмотрелся. Черный кожаный диван и кресла. Шкаф темно-вишневого винного цвета, на дверях сложная резьба – дорогая ручная работа. Пестрый ковер, выписанный из далекой Азии. Когда-то он вдохновил Дэмиена на серию картин о Востоке.
Вокруг водят хороводы журавли – Дэмиен сам расписал стены комнаты.
Всю обстановку он подбирал с любовью, потратил много денег. Но теперь квартира казалась ему тюрьмой. Золотой клеткой.
Дэмиен схватил с кресла пиджак и стремглав вылетел на лестничную площадку. Уже спустившись на первый этаж, он вспомнил, что забыл закрыть дверь. Но ему было все равно.
Дэмиен направился в бар «Медея», который находился недалеко, всего в паре кварталов. Там собирались художники – весь цвет нью-йоркской богемы. Когда Дэмиен только-только получил пропуск в элиту искусства, ему нравилось бывать в «Медее». Он восхищался старшими коллегами – маститыми художниками, жадно ловил каждое их слово. Но постепенно он понял, что большинство из них – самовлюбленные позеры, которые пожинают плоды былой славы, давным-давно потеряли музу и не пытаются ее найти. Дэмиен понимал: еще чуть-чуть, и он тоже станет таким. Если уже не стал. Ведь он так же, как и они, ходил в «Медею», чтобы напиться.
Дэмиен толкнул стеклянную дверь. Нежным перезвоном отозвался колокольчик. Когда художник переступил порог, в нос ударил сладкий аромат благовоний, которые так любила хозяйка бара – Лора. Раньше Дэмиен находил этот запах приятным, теперь он задыхался в нем.
«Так пахнет разлагающийся труп», - подумал он.
- Ди, дорогой! Как давно тебя не было, - к нему через клубы табачного дыма уже плыла Лора. Ее красное облегающее платье блестело в полумраке, выгодно подчеркивая пышную грудь и покатые бедра.
Лора мягко взяла Дэмиена под локоть и погрозила ему пальчиком.
– Ай-ай, ты совсем меня забыл. Нехорошо, я обижусь.
- Прости, Лора, - без всякого выражения обронил Дэмиен.
Ее навязчивая забота всегда его раздражала. Она была похожа на тяжелое, пуховое одеяло, которым тебя пытаются накрыть в жаркий день.
- Милый, на тебе лица нет. Что случилось? – в голосе Лоры было даже больше беспокойства, чем требовалось.
- Не рисуется что-то, - пробормотал Дэмиен, пытаясь осторожно оцепить от себя ее руку.
Он уже пытался говорить с Лорой, но все вышло так же, как с Чарли. Хотя она и держала бар для художников, общалась с ними каждый день, но почему-то она не понимала Дэмиена, когда он пытался рассказать ей о своих проблемах.
- Ничего страшного, дорогой, такое бывает у всех художников, - проворковала Лора и увлекла Дэмиена к стойке.
Она с ласковой настойчивостью усадила его на стул и протянула антикварную серебряную табакерку. В ней Лора держала дурь.
– Затянись – сразу станет легче
Вот так всегда, когда Дэмиен изливал ей душу, Лора предлагала ему выпивку, легкие наркотики, еду. Обнимала, гладила по голове. Это только еще больше бесило Дэмиена. Конечно, он был к ней несправедлив, Лора старалась помочь. Но Дэмиену была нужна не такая помощь.
Он вздохнул, взял у Лоры табакерку и высыпал на ладонь белый порошок.
Дэмиен слышал, что некоторым художникам под кайфом являлись такие видения, что из них получались картины-шедевры. Но самому Дэмиену в поисках вдохновения наркотики и алкоголь не помогали. Они годились только для того, чтобы притупить боль.
Дэмиен нюхал белый порошок. Затем начал пить. Коктейли приготовленные лично Лорой. Вино. Коньяк. Водка.
Дэмиен надрался как свинья.
Бар вокруг него раскачивался, по волнам дыма плыли лица посетителей. Жуткие звериные морды. Вон ржет хряк. Вон скалит зубы гиена. Вон лиса, кажется она уже полуголая, льнет к хряку и лыбиться. А вон сама Лора, вдруг ставшая огромной красной жабой.
На нетвердых ногах Дэмиен встал из-за стойки, он хотел как можно быстрее покинуть это страшное место.
- Милый, тебя надо проводить до дома, - донесся издалека приглушенный, искаженный голос Лоры. – Я попрошу Шона…
- Не надо, - отрубил Дэмиен.
- Но как же…
- Не надо, я сказал! – выкрикнул он и бросился к двери, на ходу врезаясь в посетителей и переворачивая стулья.
Дэмиен вывалился на улицу, вдохнул полной грудью, пытаясь избавиться от чада «Медеи», и тут же закашлялся: на проезжей части образовалась пробка, отвратительно воняло автомобильными выхлопами.
Дэмиен, шатаясь, побрел по улице. Он не понимал, куда идет. Лишь бы идти.
На город опустилась ночь, и неновые огни рекламных щитов устроили дикую пляску.
«Отдых на Гавайях!».
«Орифлейм! Победи морщины!».
«Грязный кайот».
«Mersedes. Машина мечты».
Бессмысленно. Все так бессмысленно.
Прохожие кричали на Дэмиена, когда он задевал их плечом, ругались или смеялись.
Мир превратился в пеструю кашу, череду ярких цветов.
Дэмиен брел вникуда через сюрреалистичный кошмар.
Возможно, из всего этого получилась бы великолепная картина. Но Дэмиен не мог рисовать.
Больше не мог.
Вдруг он обнаружил себя в каком-то темном дворе, зажатом с трех сторон высотными домами.
Дэмиен запрокинул голову, взглянул вверх на ледяные звезды. Они равнодушно смотрели на него.
«Так больше продолжаться не может, - пришла четкая мысль. – Если я больше не могу рисовать, значит не стоит жить».
Решение пришло. Простое и ясное. К чему мучиться, когда все можно закончить быстро?
Дэмиен подошел к подъезду одного из домов. Домофон был сломан, и он легко открыл дверь. Поднялся в лифте на крышу. Здесь воздух был свежим и чистым, не то, что внизу на улице.
Дэмиен встал на парапет.
Ветер дул ему в спину, словно подталкивая.
Не колеблясь ни секунды, Дэмиен шагнул вниз.
Звезды упали с небес.
Земля стремительно полетела на встречу.
Дэмиен ощутил себя птицей, свободной и живой.
Но тут алкоголь выветрился, и мгновенной вспышкой пришло понимание.
Страх ударил кувалдой. Ледяной лавиной.
Ужас. Первозданный животный ужас.
Дэмиен заорал.
Земля приближалась.
Неумолимо.
Дэмиен представил свой искалеченный труп, распластанный на асфальте.
Красная кровь на черном.
Красивое сочетание цветов.
Еще чуть-чуть…
Полет неожиданно прекратился.
Дэмиен ощутил, как под ним прогибается что-то тонкое.
Перед глазами появились трусы.
Белые. С американским флагом и надписью USA.
Тонкий звук рвущейся струны.
Дэмиена опять потянуло вниз.
Вдруг какая-то сила подхватила его, подняла, словно пушинку.
- Ебать! – очень емко охарактеризовал происходящее хриплый голос.
Чьи-то руки сжали плечи Дэмиена стальной хваткой. Затем пустота под ногами сменилась твердой опорой.
Дэмиен не соображал, совершенно одурев от страха. Кажется, он стоял на балконе. Рядом с ним человек. Его лицо скрывал густой мрак, Дэмиен видел только тлеющий кончик сигареты.
Дэмиен обвис на руках своего спасителя, словно сдутый шарик. Он не мог шевелиться, не мог говорить.
Человек затащил Дэмиена в комнату. Яркий свет ударил по глазам. Художник зажмурился, с губ сорвался то ли стон, то ли мычание.
Дэмиена посадили на диван, обитый выцветшей тканью в красную и синюю полоску. Почему-то взгляд зацепился именно за эти полоски, и Дэмиен принялся их считать.
Одна.
Две.
Три.
Мир вокруг него звенел, как тонкий хрустальный бокал. Все краски казались мучительно яркими. Очертания предметов – настолько четкими, словно кто-то обвел их черной тушью.
Раздались тяжелые шаги. Перед носом Дэмиена появился бокал с коричневой жидкостью
- Пей, - раздался властный голос.
Дэмиен моргнул, промямли:
- Не хочу.
- Пей!
Чужая рука прижала край бокала к его губам. В голосе звучала такая сила, что противиться ей было просто невозможно. Каким-то шестым чувством Дэмиен понял, что если он не выпьет, то обладатель голоса зажмет ему нос и вольет жидкость ему в рот силой.
Дэмиен взял бокал трясущейся рукой, отхлебнул глоток.
Он словно выпил горячую лаву. По горлу прокатился сгусток огня и взорвался где-то в желудке.
- Что это? – с трудом выдавил Дэмиен.
- Виски.
- Какой еще виски! Чистый спирт!
- Я не спрашивала из чего Боб гонит эту бурду. Пей!
Дэмиен выпил все до последней капли.
Внутри пылало, но как ни странно ему полегчало. Мир перестал звенеть, подернулся легкой дымкой.
Веки налились свинцом, Дэмиена потянуло в сон.
Последнее, что он увидел, было лицо человека, который его спас.
Женщины, с глазами чернее самой тьмы.
Глава 2. Женщина, которая была пустыней
читать дальшеКогда Дэмиен открыл глаза и увидел незнакомую комнату, то решил, что остался ночевать у одной из своих многочисленных пассией. Некоторые женщины почему-то думают, что если переспят с художником, то тут же станут его музами.
Дэмиен попробовал сесть, но с первой попытки не получилось. Тело одеревенело, двигалось с трудом, словно воздух превратился в вязкую патоку. Когда же Дэмиену все же удалось принять вертикальное положение, он тут же пожалел об этом. Голова отозвалась такой ужасной болью, словно в ней играл оркестр из барабанов, стучали молоты и маршировали роты солдат. Все одновременно.
«Похоже, я вчера здорово надрался».
Дэмиен спустил ноги на пол, ковра не было, и линолеум неприятно холодил голые ступни.
«Так. Меня кто-то разул. Но тогда почему я одет?»
Дэмиен все больше сомневался в том, что провел ночь у случайной подружки. Уж больно комната простая для любительницы искусства. Потертый старый диван, скрипящий от каждого движения. Комод, на котором стоит лампа с зеленым абажуром и какие-то фотографии. Тумбочка, а на ней пузатый телевизор, наверняка заставший еще Рейгана. Никакой тебе плазмы. На стенах – плакаты с баскетболистами. Ни одной картины.
В дверном проеме, ведущим, похоже, в коридор появилась русоволосая женщина. Дэмиен узнал ее и сразу же вспомнил все вчерашние события. Живот свернулся в тугой узел, на лбу выступил холодный пот.
Осознавать, что ты чудом избежал смерти, даже страшнее, чем падать с крыши.
- Доброе утро.
Низкий, хрипловатый голос почему-то успокоил Дэмиена, паника отступила. Он сделал глубокий вдох, выдохнул и взглянул на хозяйку квартиры.
- Доброе утро, - проговорил он и попытался выдавить улыбку. – Прошу прощения, вы не расскажите, что вчера произошло?
- Ты упал с крыши и запутался в бельевых веревках у меня на балконе. Тебе повезло, что мне не спалось, и я вышла покурить. Я успела тебя вытащить, пока веревки не порвались.
Все это она произнесла таким спокойным тоном, словно говорила о погоде.
- Завтракать будешь?
Только тут Дэмиен почувствовал идущий из кухни запах жареного бекона и яичницы. Его замутило.
- Где у вас ванная?! – выпалил он.
Женщина отступила от двери.
- Выйдешь в коридор, вторая дверь слева.
Забыв о слабости в теле, Дэмиен на спринтерской скорости побежал в ванную.
Следующие несколько минут он провел за задушевной беседой с унитазом.
Когда Дэмиен освободился от вчерашнего обеда, ему заметно полегчало, даже голова, кажется, стала меньше болеть.
Он подошел к раковине, умылся холодной водой и посмотрелся в зеркало. На него уставился бледный, изможденный мужчина. Ярко-голубые глаза сейчас потускнели стали почти серыми, под ними залегли тени. Вьющиеся светлые волосы висели паклей.
Дэмиену вспомнились слова одной из его любовниц.
«У тебя такие чудесные золотые волосы, ты похож на херувимчика».
Он ядовито ухмыльнулся.
Его поклонницы придут в ужас, если увидят его таким.
Воспоминание о поклонницах потянуло за собой цепочку других.
Ссора с Чарли, пьянка в баре.
Полет с крыши.
И ведь скоро все начнется сначала. Сердце сжала мучительная тоска.
Может быть, его спасение было не чудом, а проклятием? Может, стоит снова подняться на крышу и прыгнуть?
Подавленный, Дэмиен вышел из ванной, прошаркал на кухню.
Хозяйка квартиры стояла у плиты, переворачивая лопаточкой жарящийся бекон. Когда в комнату вошел Дэмиен, она обернулась.
- Похоже, еду тебе больше предлагать не стоит. Но тебе нужно выпить жидкости. Лучше чаю.
Дэмиену было все равно, что пить.
- Спасибо.
Дэмиен опустился на стул и от нечего делать стал наблюдать за женщиной. Вскоре, однако, апатия покинула его. Его спасительница оказалась не такой простой, как он решил сначала. Чем дольше он на нее смотрел, тем больше странностей замечал.
На ней были надеты штаны, цвета хаки и обтягивающая черная майка. Дэмиен поймал себя на том, что любуется точеными, точно вырезанными из слоновой кости, мышцами на ее загорелых руках.
«Спортсменка? Скорее всего. Высокая, подтянутая. Наверное, баскетболистка. И плакаты в комнате…»
Но двигалась она очень странно, даже для спортсмена. Дэмиен не мог подобрать слов, чтобы описать ее движения. Не грациозные. Нет. Скорее… Упругие. Так, как эта женщина ходила по своей кухне, могла бы ходить пантера посреди джунглей.
Наконец, Дэмиен нашел нужное определение. Она двигалась так, словно в любой момент была готова броситься на врага.
Женщина приготовила чай, поставила перед Дэмиеном милый бокал с медвежонком.
«Уж не из него ли я вчера пил виски?»
Затем она наложила себе яичницы с беконом и села напротив него.
Тогда Дэмиен смог хорошо рассмотреть ее лицо.
И он замер, не донеся бокала до рта.
Ее лицо было обычным, ничем не примечательным. Собственно говоря, Дэмиен даже не заметил какой у нее нос или губы.
Он смотрел ей в глаза.
Он вспомнил, что ему снилось всю ночь. Эти глаза.
Абсолютно черные. Без блеска и огонька.
Словно, словно… глубокий космос без звезд. Страшная бездна тьмы.
Дэмиена пробрал озноб, захотелось вскочить и убежать. Но в то же время бездна затягивала, манила.
Дэмиену вдруг показалось, что он видит перед собой не женщину. А пустыню. Серо-стальной песок. Черное небо. Нет жизни. Только пустота.
Что же она пережила, чтобы получить такие глаза?
- Эй, ты чего застыл?
Щелчок пальцев у него перед носом вывел Дэмиена из ступора.
Дэмиен заморгал.
- З-задумался, - его голос ощутимо дрожал.
- Если тебе хреново, у меня есть таблетки от головной боли, - предложила женщина.
- Нет, спасибо, - рассеяно ответил Дэмиен.
Она пожала плечами и принялась за еду.
Он продолжал наблюдать за ней, ловя каждое движение.
Дэмиен ощущал, как внутри него поднимается знакомый трепет. Кончики пальцев покалывало, как от электричества. Он помнил это чувство.
Ему снова хотелось рисовать!
Пока еще жажда рисовать не была всепоглощающей, как раньше. Но она возрождалась.
В женщине-пустыне Дэмиен увидел смутно-смутно знакомые черты своей музы.
- Вы не могли бы одолжить мне бумагу и карандаш? – попросил он, отставив бокал с чаем. – Если нет карандаша, ручка тоже сойдет.
Она вскинула голову, подозрительно зыркнула на Дэмиена. Он догадался, о чем она думает.
- Нет-нет, я не собираюсь писать предсмертную записку, - он замахал руками и улыбнулся, пытаясь показать, что у него не то настроение, чтобы опять прыгать с крыши. - Я хочу сделать несколько набросков. Я художник. Дэмиен Тёрн.
Ее лицо осталось спокойным.
- Извините, я не разбираюсь в искусстве, - она покачала головой. – Ни разу не слышала ваше имя.
- Это даже хорошо, - улыбка Дэмиена стала горькой. - Последнее время вокруг меня было слишком много людей, которые разбираются в искусстве. И лучше меня знают, что же я хотел сказать своими картинами. Тычут в них грязными пальцами, смотрят жадными глазами и думают, что понимают меня! Я должен был рисовать для них, чтобы эти жадные скоты были довольны! Они пили мою душу, выпили до дна! И осталась пустота!
Дэмиен выпалил все это на одном дыхании, сам удивляясь тому, что рассказывает о своем несчастье женщине, имени которой не знает.
«Идиот».
Он внутренне сжался, ожидая, что она рассмеется. Или начнет говорить с ним тем отвратительно-ласковым голосом, каким говорили Лора и Чарли. Увещевать его, как капризного ребенка. Но он не был капризным ребенком. Его страдания были настоящими, а не придуманными.
Она не стала его увещевать. Чуть сощурившись, она молча рассматривала его.
- Ты поэтому прыгнули с крыши, – она не спрашивала, утверждала.
Дэмиен понурил голову.
- Простите… Вам, наверное, мои переживания кажутся блажью зажравшегося богача… Но я на самом деле…
- Я понимаю.
Он вздрогнул, посмотрел на нее. И осознал: да, она понимает. Черная бездна в ее глазах не могла не понять.
- Иногда пустота бывает настолько огромна, что смерть – единственное спасение, - очень медленно проговорила женщина. - Но мы не можем просто так покончить с жизнью, потому что это оскорбит всех тех, кто хотел жить, но умер.
Она вдруг перегнулась через стол, схватила Дэмиена за подбородок. Ее окружала ощутимая аура силы, Дэмиен чувствовал эту мощь каждой клеточкой своего тела. Его охватило щемяще-приятное чувство то ли страха, то ли восторга. Он был уверен – если потрогать воздух вокруг женщины-пустыни, то он будет плотным и холодным.
- Помни об этом, - вбивая в него каждое слово, точно гвозди, заговорила она. – Многие люди умерли, чтобы ты жил. Поэтому ты должен жить ради них. Никогда. Никогда, слышишь, не вздумай убивать себя. Понял?
- Да, - выдохнул он.
- Вот и молодец. Хороший мальчик.
Она отпустила его подбородок. Там наверняка теперь останется синяк от ее жестких пальцев.
- Как тебя зовут? – едва слышно прошептал Дэмиен.
- Миранда.
Он подождал продолжения, но она больше ничего не сказала.
- Миранда… а дальше?
По ее губам скользнула едва заметная усмешка.
- Просто Миранда.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась с листками бумаги, карандашом и ручкой.
- Держи.
Дэмиен схватился за принадлежности для рисования так, словно это не у него дома лежало множество разных красок, пастели и лучших холстов. Он принялся лихорадочно зарисовывать. Взмах руки. Линия. Взмах. Линия.
Миранда вернулась к еде, но иногда поглядывала на зарисовки Дэмиена с тщательно скрываемым любопытством.
Он сделал набросок ее лица, задумался о том, как в него добавить цвет, и тут осознал, что не может долго оставаться в ее квартире. Нельзя просто усесться за столом почти незнакомого человека и рисовать.
Дэмиена охватил страх. Что если муза покинет его, едва он уйдет? Сможет ли он рисовать, если Миранды не будет рядом. Он должен видеть ее постоянно!
- Можно… Можно, нарисовать твой портрет? – взмолился он. - У тебя такая… - он взмахнул рукой, подыскивая нужное слово. - Фактура…
Миранда смерила Дэмиена тяжелым взглядом.
- Фактура? Голой позировать не собираюсь.
- Нет! – в отчаянии вскричал он. - Я не об этом… Как же сказать… Твоя пластика пантеры. Я хочу нарисовать ее! И твои глаза. О, твои глаза потрясающие! Это глаза человека, который заглянул в бездну на краю Вселенной. Я хочу нарисовать твои глаза! Пожалуйста! Позволь мне рисовать тебя!
Он не мог выразить словами то, что видел в ее глазах, но знал, что сможет передать это. Выразить красками.
Миранда прижала палец к подбородку, задумалась. Она погрузилась в себя, между бровей пролегла морщина. Она видела что-то недоступное Дэмиену и это что-то ей не нравилось. Он дорого бы отдал, чтобы узнать, о чем она думает.
- В бездну, говоришь… Да пожалуй, можно сказать, что в бездну, - проговорила она и тряхнула головой, отгоняя воспоминания. – Хорошо, допустим, я соглашусь. Мне придется сидеть неподвижно, чтобы позировать тебе?
- Нет, тебе не обязательно изображать статую, - от возбуждения Дэмиен едва не подпрыгивал на стуле. – Ты можешь ходить по комнате, заниматься своими делами. Главное, не бегай. Если мне нужно будет, чтобы ты немного посидела, я попрошу.
- И сколько дней ты будешь меня рисовать?
Дэмиену очень хотелось назвать срок побольше, но он решил не рисковать.
- Дня три… Может пять, - соврал он и поспешил добавить. – Я могу приходить в удобное для тебя время. Я не буду тебя сильно отвлекать, обещаю.
Миранда побарабанила по столу пальцами, затем стукнула ладонью, словно ставила жирную точку.
- Договорились. Ты будешь приходить вечером, и рисовать меня с семи до девяти.
Она не спрашивала, удобно ли ему, она выносила свое решение и ожидала от него беспрекословного повиновения.
- Отлично.
Руки Дэмиена свело судорогой от предвкушения.
- Тогда можно первый сеанс будет прямо сегодня?
Миранда снова усмехнулась уголками губ, чуть прищурилась – словно знала о Дэмиене нечто такое, чего он сам не знал.
- Ладно.
Дэмиен смущенно замялся.
- У тебя не найдется еще бумаги, я боюсь, мне не хватит.
Все так же усмехаясь, Миранда принесла ему целую пачку бумаги. С одной стороны на ней были напечатаны какие-то отчеты, но другая была чистой.
- Тебе повезло, я как раз взяла у бухгалтера черновики. Думала использовать их для записок. Вроде, купить моркови и лука, заплатить за электричество и все такое, - пояснила Миранда.
Она вернулась к завтраку. Дэмиен продолжил рисовать.
Покончив с едой, Миранда тщательно вымыла посуду, села за стол и закурила сигарету. Спрашивать о том, не помешает ли дым Дэмиену, она не собиралась. Он поймал себя на том, что ему нравится запах сигарет.
Миранда неспешно курила и наблюдала, как рисует Дэмиен. Он закончил один набросок, принялся за другой.
- Краски тебе не нужны? – вдруг спросила она.
- Пока нет, я делаю наброски в карандаше, потом перенесу это на холст в цвете, - объяснил Дэмиен. - Я пока не знаю, каким именно образом буду использовать наброски, я просто рисую. Возможно, это будет серия работ.
- Понятно, - протянула Миранда и выдохнула облачко сизого дыма. – Совсем не разбираюсь в картинках. Ты действительно знаменитый художник?
Дэмиен ухмыльнулся.
- Ты можешь посмотреть мои работы в интернете. У меня есть целый сайт, менеджер постарался. Там и мое фото, чтобы ты точно поверила, что я не вру.
Он быстро написал на одном из листов адрес странички.
- Посмотрю, - пообещала Миранда, беря бумажку.
Какая-нибудь любительница искусства выдала бы длинную тираду, вроде «я так интересуюсь современной живописью, с удовольствием посмотрю вашу страницу».
Миранда говорила просто. Ее простота и прямота подкупали. Картины заинтересовали ее не потому, что она хочет поспеть за модой, а потому, что ей действительно интересно, что же рисует Дэмиен.
- Когда посмотришь, обязательно расскажи мне свое мнение, - попросил Дэмиен. – Мне оно очень важно.
Миранда насмешливо изогнула бровь.
- Да ну? Маститому художнику важно мнение простого работника автомастерской?
- Да, мне важно мнение любого, кому интересны мои работы, - твердо произнес Дэмиен. – Интересны сами по себе.
- Понятно. Ты хочешь свежих мнений, - подытожила Миранда. - Что ты обычно рисуешь? Портреты знаменитостей?
- Ты решила, что раз я вызвался нарисовать тебя, то я портретист?
Дэмиен говорил, продолжая делать зарисовки. Он хотел запечатлеть разные выражения лица Миранды, разговор позволял это сделать.
- Я рисую все. Чаще всего фантастические пейзажи. Ты увидишь на сайте. Рыбы, летающие в небе. Космос. Диковинные цветы и звери.
Миранда переложила сигарету из руки в руку.
- Зачем тогда понадобилось рисовать меня? Не думаю, что всякие богатые любители искусства захотят смотреть на мою рожу.
- Мне плевать, что они хотят, - огрызнулся Дэмиен. – Я буду рисовать то, что хочу Я.
Вот только пока еще не понял, как именно это будет. Он нащупывал что-то, делая набросок за наброском. Что-то в бездне глаз Миранды.
«Надо узнать о ней побольше, тогда возможно я пойму, что же нужно рисовать».
- Ты, наверное, раньше занималась спортом? – как бы невзначай спросил Дэмиен.
Миранда не ответила и затушила сигарету в пепельнице, стоящей на столе. Дэмиен уже решил, что она проигнорирует вопрос.
- Можно и так сказать, - она криво ухмыльнулась.
- Дай, угадаю. Баскетбол? – предположил Дэмиен.
Миранда откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
- Не угадал. Еще одна попытка.
- У тебя широкие плечи… Плаванье?
- Нет.
Усмешка Миранды стала похожа на оскал голодного волка.
- Самый лучший вид спорта: бег в полной выкладке с автоматом по пересеченной местности.
Дэмиену потребовалась минута, чтобы осознать услышанное.
- Так ты служила в армии? – ошарашено выдавил он.
Миранда кивнула.
- Это же замечательно! – Дэмиен не смог сдержать восторга.
Женщина-солдат. Тогда понятно, откуда такие странные движения. Такая внутренняя сила. И командирский голос.
Дэмиен уже почти нащупал то, что искал.
- Здорово! Так интересно…
Он осекся, заметив, как полыхнули глаза Миранды. Она смяла незажженную сигарету в кулаке и шарахнула им по столу так, что ножки едва не подломились.
- В войне. Нет. Ничего. Интересного, - голос ее был похож на низкий рык.
Повисло тяжелое молчание. Миранда раздражено чиркала зажигалкой, Дэмиен сжался на своем стуле. Ему было стыдно, но в то же время восторг захлестывал его с головой. Он пытался представить, как же отобразить на картине этот рык. Этот внушающий трепет взгляд.
- Извини, - наконец проворчала Миранда. – Мне не следовало так злиться. Просто твои слова напомнили мне меня саму. В молодости я тоже думала, что быть солдатом – это интересно. Ты едешь весь такой крутой и пафосный на броне танка. Прямо как в фильмах Спилберга. Палишь из навороченной пушки, и всякие дикие африканские террористы разбегаются в страхе. Потом освобожденный народ приветствует тебя и подносит бесплатную кока-колу. Но вот только на настоящей войне все оказалось не так.
Ее слова сочились горечью и кровью, которая течет из вновь открывшейся раны.
Дэмиен почувствовал себя последней сволочью.
- Когда я говорил «интересно» я имел в виду вовсе не это, - попытался объяснить он.
Не в силах сдержаться, он опять принялся отчаянно жестикулировать.
- Интересно – значит новый, необычный материл. Нет! Не так! Искусство - отражает жизнь! Я пропускаю жизнь через себя и показываю ее в своих работах в новом свете. Я помогаю людям лучше понять что-нибудь… как же объяснить… Когда я сказал, интересно и здорово, я имел в виду, что смогу отразить на своих полотнах душу женщины-солдата. Показать войну с новой стороны. Показать людям, как ужасна война. Ведь если им просто рассказать, они могут не понять. Для этого и нужно искусство, оно усиливает простой рассказ о войне. Бьет, как самое мощное орудие. Искусство проникает в сердца людей!
Сознание озарила вспышка. Дэмиен нащупал ускользающую нить. Понял, что хочет рисовать. Он вскочил, перегнулся через стол, заглядывая в лицо Миранды. Ее черты почти ничего не выражали, но он кожей ощущал ее напряженное внимание. Зажженная сигарета тлела и пламя подбрилось к ее пальцам, но Миранда не обращала на это внимания.
- Я всегда хотел сделать что-то значительное, - страстно прошептал Дэмиен. – Хотел, чтобы мои работы вот так поражали людей. И вот теперь я смогу это сделать. Мы вместе сможем! Расскажи мне о жизни солдата. И я покажу ее на картинах с такой силой, что люди никогда больше не захотят воевать!
Дэмиен выдохся, без сил рухнул обратно на стул.
С минуту Миранда сидела неподвижно, а потом медленно отложила сигарету и протянула Дэмиену руку.
- Меня зовут Миранда Брегович. Капитан Брегович. И я расскажу тебе о войне в Ираке, которую прошла от начала до конца.
Дэмиен пожал ее сильную руку.
- Это честь для меня.
Когда-то давно начала писать эту историю, но застряла. Слишком сложная и серьезная тема. Но пусть две главы полежат здесь. Ну и мать сказала, что сразу видно, что я не художник и все непрофессионально. В общем - нечего писать о том, в чем плохо разбираешься))
Тут еще немного соционики, МаксоГамы ясен пень)
Мои багдадские ночи
Глава 1. В которой художник теряет свою музу
читать дальше
Глава 2. Женщина, которая была пустыней
читать дальше
Тут еще немного соционики, МаксоГамы ясен пень)
Мои багдадские ночи
Глава 1. В которой художник теряет свою музу
читать дальше
Глава 2. Женщина, которая была пустыней
читать дальше