И было время.

И было благо.

Стремление к благу: для всех и каждого, и чтобы никто не ушёл обиженным, даже если бы захотел уйти.

Они хотели только добра. Они хотели справедливости. Они хотели, чтобы каждый гражданин их страны был счастлив.

Всё началось так, как обычно и начинаются революции: с небольших кружков недовольных, искренне любящих свою страну, искренне желающих благоденствия и всего, что с ним может быть связано. Никто из них не хотел крови, но все они понимали, что бескровных революций не бывает. Нельзя построить нового, не сломав старого, как бы сильно этого ни хотелось. Они были готовы умирать за свои идеалы, умирать за то, чтобы если не дети их, то хотя бы внуки жили так, как им самим казалось правильным.

Они хотели навсегда избавить свою страну от зла.

Их страна заслуживала только лучшего, считали они.

Их страна могла стать первой Утопией, думали они.

Их страна должна была стать лучшей Утопией – в этом они были уверены.

Начав с просто собраний, они как-то очень быстро вышли на более широкий масштаб, устраивая митинги, стачки.

Перевороты.

Не один переворот: их было несколько только за первые пять лет, прошедших с того момента, как они осознали себя действительно на что-то способной силой.

Они хотели создать империю. Империю добра в противовес существующим деспотиям. Империю, которую многие из них называли демократией.

Империей их страна так и не стала, погрязнув в рутине постоянных преобразований к лучшему. Идеал на то и идеал, чтобы навсегда остаться недостижимым, но никто из них не мог даже и помыслить о прекращении стремлений к идеалу.

И было время.

И была война.

Никто из них не задумывался о том, какой ценой будет достигнута их цель. В костёр высшего блага они с одинаковой лёгкостью кидали деньги, ресурсы, человеческие жизни: ничто из этого не имело достаточной ценности, чтобы сравниться с итогом.

Итогом должен был стать порядок.

Они знали, чего не хватает этому миру, увязнувшему в первобытном хаосе. Чего не хватает этим людям, поглощённым низменными заботами. Чего не хватает их стране, обладающей достаточными возможностями, чтобы занять центральное место в судьбе планеты.

Они знали, что придётся бороться, и необходимость борьбы не пугала их, нет, ввергала в священный, почти религиозный экстаз. Умереть за свою страну, за Империю, было не счастьем – это было честью. Высшей честью, о которой каждый из них мог только мечтать. Честью, которую каждый из них хотел – и считал себя обязанным – заслужить.

Вождя они не выбирали, хотя им мог стать каждый из них. Мог каждый, но стал – лучший. Самый достойный. Тот, кто смог повести за собой не только их, верящих в свою правоту, но и всех остальных, тех, кто сомневался, тех, кто не верил до конца. Тех, кому было всё равно.

Вождь был обычным человеком, но стал богом. Никто из них не мог даже мысли допустить о том, чтобы сместить его – он занял это место, потому что был его достоин.

И он оправдал возложенное на него доверие. Оправдал целиком и полностью.

Их страна стала империей, но после смерти Вождя просуществовала совсем недолго. Он не смог найти себе достойного преемника, а его приспешники оказались слишком слабы, чтобы сохранить империю Империей.

И было время.

И была сытость.

Они знали, что голодный сытому не товарищ. Они знали, что человека сначала нужно накормить, а потом требовать от него великих свершений. Они знали, что без материального подкрепления не будет духовного, даже если вся история человечества буквально вопиёт об обратном.

Они были практичны. Они начинали не с малого, сразу замахнувшись на всю страну. Они считали, что нет нужды в небольших преобразованиях, когда вся система требует переосмысления и переориентировки.

Они не хотели счастья всем людям – им вполне достаточно было отсутствия несчастья. Главным, как они считали, было учесть мнение как можно большего количества граждан их страны. В идеале – всех. Именно к этому они стремились, издавая и переиздавая законы, в которых находили отражение все возможные прецеденты.

У их страны не было особых ресурсов, но они смогли вывести её в пятёрку самых богатых. Пятёрку тех стран, где на душу населения приходилось больше материальных благ, чем у всех граничащих с ними стран, вместе взятых. Они без зазрения совести пользовались достижениями других стран во имя собственного благоденствия – и их политика увенчалась успехом. Тем успехом, к которому они стремились.

Они жили здесь и сейчас, быстрее всех остальных стран реагируя на глобальные изменения – и не стремясь к влиянию на эти изменения в общем.

Они просто хотели, чтобы их не трогали, чтобы им позволили жить так, как они считали нужным.

Их страна не стала империей. Они предпочли замкнуться в своём собственном мирке, обособившись от остального мира и поддерживая с ним исключительно товарно-денежные отношения. И им жилось так вполне неплохо – пока не настало время умирания.

И было время.

И был покой.

Они считали, что всё зло – от изменений. Они не хотели перемен. Они знали, пройдя все этапы развития социума, что перемены, насколько бы благой ни была цель, никогда не приводят ни к чему хорошему.

Они верили в то, что все люди изначально добры. Они смогли убедить остальных в этом же, одновременно успокоив недовольных и создав благоприятную почву для возникновения бунтов всех мастей. Бунтовщиков никто не сдерживал, они вольны были устраивать любые революции – за пределами их страны. Это не было деспотией, это было единственным их способом сохранить свою страну в том состоянии, которое им представлялось идеальным. Всё, чего они хотели, это покоя.

Главным принципом той политики, которую они очень постепенно смогли внедрить, было равновесие. Между человеком и обществом, между искусственным и природным, между прошлым и будущим.

Они были добры.

Они были мудры.

Они искренне любили людей.

И не их вина, что люди далеко не сразу научились это ценить.

Они никогда не чувствовали себя революционерами, скорее, хотели просто сохранить свою страну такой, какая она была, полагая её устройство если не наилучшим из всех возможных, то, как минимум, приносящим меньше всего хлопот.

Они не хотели беспокойства – и ничем не могли повлиять на появление его источников, кроме воспитания всех граждан в своих традициях.

Они были терпеливы и умели ждать.

И дождались.

Их страна стала империей незаметно для всех остальных, остановив и заморозив развитие. Они вовлекли в свою блаженную спячку всех – и никто больше не жаловался, никуда не стремился и не хотел ничего менять. Они принесли миру покой.

И смерть.

Она возненавидела его в тот же момент, когда поняла, чей он сын.
Все их слова, объятия, встречи, вся их любовь – всё оказалось ложью! Их Силы уже почти достигли своего пика, Он мог убить её в любой момент. И потеряв возможность убить её,

Он убил её родителей. Она не сомневалась в этом. Сын своего отца, каким еще Он мог стать?

И Она отомстила. Сотворила Первых Воинов – и убила его отца. Сиим действием взаимная вражда вышла на новый виток, только место родителей заняли дети. Она кричала, что объявляет войну, и Он кричал в ответ, что Она получит войну, раз так страстно того желает.

Самая могущественная из своих братьев и сестёр, с силой, способной управлять Галактикой, Она заняла трон и назвала себя Пастырем этой Галактики и повела за собой своих Воинов и всех присягнувших.

Её ребенок не должен ощутить прикосновения власти той стороны. Она этого не допустит!

Тысячу лет они заливали Галактику кровью, сотни Воинов и демонов схлестывались между собой, готовые пасть во благо повелителей, гасли солнца, разрушались системы.

Она методично уничтожала врага, не щадила никого, не допускала ни единой лазейки, бреши в своей защите, а Его толкнула в самую бездну. Но её противник всё набирал силу.

И на исходе тысячелетия Она снова решилась призвать Силу Семи Звёзд и пробудила перерождённых Воинов.

Чаяния её были не напрасны, новые Воины справились с возложенной на них миссией, и объединив с ними усилия, Она повергла врага во прах. И призвала Она всю свою магию и мечом сиим собственноручно свершила суд.

Так силы добра победили поборников тьмы...

Умирающее солнце окрашивало облака в зловеще-багряные цвета. Тонкие шпили мрачных башен готического замка гротескно выделялись на фоне кровавого неба, то тут, то там разрезаемого вспышками молний. Дождь хлестал, как будто где-то там наверху прорвало кран. Его шелест, смешиваясь с раскатами грома и волчьим воем вдалеке, рождал адскую какофонию – лучший аккомпанемент к похоронам великого злодея.
– В последнее время старый Властелин, кошачий желудок ему пухом, стал слишком уж... старым, – доверительно сообщил один из наместников бывшего Мирового Зла. – Совсем запустил дела в Империи. Орки от рук отбились, гоблины шалят. Но вы ведь наведёте порядок?
– Постараюсь, – пообещал новоявленный император Овервудский, глядя на медленно опускаемый в землю маленький гробик. "И хорошо бы начать с замка, там очень грязно", – мысленно закончил он.

О том, что у него есть дядя по матери, Арьетт узнал лишь неделю назад, когда почтовый грифон принёс известие о кончине и завещание, объявляющее Арьетта единственным наследником и преемником. Прибыв в теперь уже свои владения к самому погребению, он понял, почему в его семье предпочитали молчать о родственнике – Ласло Овервудский оказался Тёмным Властелином, тиранящим небольшое загорное государство, гордо именуемое им Империей. К тому же он был вампиром, за что и поплатился. Летая в образе мыши, он попался в когти одной из деревенских мурок. Бедняжка отравилась, но и он не пережил желудочного сока. Так их вместе и закопали – дядюшку в кошке, а кошку в гробу.
– Император умерайт – да здравствуйт император! – провозгласил Игорь, верный слуга и помощник старого злодея, и сотни шапок взлетели в воздух.

Пошумев немного, толпа подданных отправилась по кабакам – пить за кончину прежнего Властелина и здравие нынешнего, а Арьетт вслед за Игорем отправился в замок. Дверь заскрипела, впуская хозяина внутрь.
– Нужно её смазать! – воскликнул Арьетт. – Завтра и займусь. А ещё хорошо бы здесь как следует вымести и протереть пыль! Решено! У нас объявляется генеральная уборка!
– О нет, нет, мой Повелитель! – запротестовал Игорь. – Вы не мочь истребляйт мой пыль и паук! Я так стараться их разводийт!

Арьетт посмотрел на Игоря. Тот стоял, сгорбившись и натянув на лицо капюшон своей драной коричневой накидки.
– Зачем? – поинтересовался он. – Это же негигиенично и неэстетично! И почему бы тебе не выпрямиться и не переодеться? Из твоей хламиды выйдут прекрасные тряпки для пыли!
– Так положено, мой Повелитель! – склонившись ещё ниже, ответил тот. – Каждый Тёмный Властелин имейт свой Игорь, который следийт за пыль, паук и скрипучий дверь. Этот одежда есть мой униформ. Вам тоже следуйт надеть свой. Этот костюм не подходийт для ваш чин!

Арьетт вынул из кармана зеркало и полюбовался собой. Пожалуй, розовая майка с выложенным крошечными бриллиантами сердцем и белые штаны хоть и очень ему шли, но впрямь не походили на одеяния Мирового Зла.
– Мне придётся носить чёрный плащ? – спросил он, ничуть не радуясь этой перспективе. Игорь закивал. – Нееет, чёрный цвет меня бледнит!
– Это есть прекрасный, – заверил его слуга. – Простить мой дерзость, вы смотрейтся слишком чересчур живой, это есть плохой тон. Завтра с утра я отыскайт вам подходящий костюм, и вы приступайт к своим обязанность! Не переживайт, я буду помогайт вам, пока вы осваиваться.

"Вот я влип, – думал Арьетт позже, лёжа в своей кровати. Уснуть ему не удавалось – как тут уснёшь, если паутина в тусклом свете оплывших свечей создаёт на стенах причудливые до жути тени, а корявые ветви мёртвого дуба стучат в оконное стекло. – Жить в такой грязи, носить чёрное и никаких вечеринок... А ещё какие-то обязанности! Ну ладно, утро вечера мудренее, может, что-нибудь и придумаю!"

И на этой оптимистической ноте он всё же провалился в сон.

– Теперь я понимаю, почему у Тёмных Властелинов такие хмурые лица и дурной характер!

Арьетт битый час вертелся у зеркала, пытаясь придать "униформе" более-менее весёленький вид. Чёрные тряпки отчаянно сопротивлялись.
– А если в волосы цветок воткнуть? Или... придумал!

Когда он какое-то время спустя вышел из комнаты и отыскал Игоря, тот при виде него даже выронил медный поднос, который тщательно натирал смесью для образования патины.
– Ваше Темнейшество, что вы с собой сделайт?!
– Красиво, правда? – Арьетт распахнул плащ, позволяя слуге полюбоваться своим новеньким кружевным жабо на чёрной рубахе, а главное – сверкающим черепом, выложенным из бриллиантов. Кожаные штаны он укоротил, превратив в стильные бриджи, а из обрезков сделал ремень, тоже щедро украшенный блестящими каменьями. – Ну так что, чем мы сейчас займёмся? Может, устроим праздник? Фестиваль какой-нибудь, а?
– Нас ждайт дела, Повелитель, – вежливо-нудным тоном возразил Игорь. – Мы встречайт маршал ваша армия. Прошу вас, закройт это, вас не принимайт всерьёз! Следуйт за мной.

Подволакивая ноги, он поплёлся к тронному залу. Арьетт, весело насвистывая, бодро потопал за ним.
– А зачем ты так шаркаешь? – он ухватил Игоря за рукав. – У тебя проблемы с ногами? Может, тебе стоит отдохнуть в санатории, подлечиться? Я дам тебе больничный!
– Я есть порядок, – поспешно заверил его слуга. – Это есть старый традиций. Так положено!
– Ах да, как я сам не догадался. А разве, – он обошёл Игоря и снял с него капюшон, – тебе не положено быть безобразным стариком с кривым носом и шрамом на пол-лица?

Человек, стоящий перед ним, ничем не напоминал тех прислужников злодеев, которых Арьетту доводилось видеть в книжках с картинками. Это был вполне симпатичный парень с виду немногим старше его самого.
– В семье не есть без урод, – Игорь покраснел и натянул капюшон обратно. – Входить в зал, я посылайт к вам маршал, он уже ждайт вас.

Трон оказался здоровенным железным креслом, очень внушительным и совершенно неудобным, жёстким и холодным. "Надо хоть подушку подложить, – решил Арьетт. – А лучше – вовсе сменить эту махину. Впрочем, догадываюсь, что скажет Игорь – "не положено", разумеется!"

Он даже несколько приуныл, уж слишком многим правилам Тёмный Властелин должен был подчиняться. Хорошо хоть Игорь составил для него инструкцию, а то бы он ни за что их не запомнил. Мысль об Игоре заставила Арьетта улыбнуться. До чего же он зануден и педантичен, этот формалист, просто прелесть.

А вот орочий маршал прелестью, к сожалению, не был. Это зелёная громадина воняла отчего-то псиной, громко рыгала и монотонно бубнила про недофинансирование армии и высокий износ кольчуг.
– Так мы никогда не завоюем мир, – ныл он, и требовал увеличить бюджет.

За ним явился посол союзного государства Тролла, не менее огромный и ещё более зелёный тролль, тупой, как угол в сто семьдесят девять градусов. Этот хотел пересмотреть условия последнего мирного соглашения, больше напоминающего акт о капитуляции. Потом пришли жители ближайшей деревни с просьбой не пить их кровь хотя бы в буквальном смысле – единственной за весь день, которую Арьетт с радостью удовлетворил. Затем... в общем, день выдался долгим и унылым. Нет, совсем не так представлял он быт императора! А как же балы, маскарады и пир на весь мир? Если только и делать, что выслушивать целыми днями нытьё, того и гляди – сам заноешь!
– Теперь я понимаю, отчего дядюшка был таким воинственным! Некоторым из просителей так и хочется стукнуть по голове табуреткой! – пожаловался он Игорю за ужином.
– Я мочь заваривайт вам чай с ромашка, – предложил тот. – Отшень успокайвайт.
– Я знаю средство получше, – махнул рукой Арьетт. – Но спасибо тебе, ты очень милый!

Игорь, вероятно от смущения, сгорбился ещё сильнее, и Арьетт не удержался от того, чтобы проходя мимо потрепать его по макушке, скрытой капюшоном. Чай ему не особо помогал, но было верное средство, работающее безотказно. Выйдя из столовой, он отправился на поиски того, что должно было принести ему душевный покой хотя бы на сегодняшний вечер – швабры и тряпки. Его ждали великие дела, а его спальню – чистота, Игорь же пускай хоть заворчится! В конце концов, кто здесь император?!

В последние дни – всё началось со смерти старого Повелителя и воцарения нового – многое в замке перевернулось вверх дном. Пришёл конец спокойной, лишённой неожиданностей, расписанной по минутам жизни Игоря, а вместо неё начался какой-то цирк с конями и цыганами. Причём с ролью и тех и других прекрасно управлялся Его Темнейшество Арьетт Овервудский.

Каждый Игорь с молоком матери впитывает простые правила. Он рождён для того, чтобы служить великому злодею – тирану, вампиру или сумасшедшему учёному, как повезёт. Он должен быть преданным своему господину (разумеется, пока у замка не появится толпа крестьян с факелами – в этом случае полагается вспомнить о потайном ходе), следить за подобающим состоянием Обители Зла и выглядеть как можно более устрашающим. Увы, с этим Игорю не повезло изначально. Его братья Игорь и Игорь и сестричка Игорина постоянно дразнили его за гладкую кожу, большие голубые глаза, пушистые ресницы, пышные светлые волосы, стройную фигуру, длинные ноги и прочие уродства, а сокрушённая мать подозревала, что его подменили в колыбельке. У него даже не было ни одной бородавки! К тому же, он побаивался пауков и чихал от пыли, поэтому, когда Ласло Овервудский взял его в услужение, вся семья вздохнула с облегчением. Страшно представить, что ожидало бы Игоря, не сумевшего найти себе хозяина!

Ему очень повезло, это Игорь понимал, и преисполненный благодарности с рвением взялся за работу. Как бы ему ни было неприятно, он тщательно следил за замком, не забывая оставлять в паутине мух пожирнее, чтобы эти восьмилапые тва... дивные создания не передохли. Повелитель был вампиром старой закалки, уважающим традиции и не признающим никаких новшеств, поэтому жизнь в Овервуде текла размеренно и однообразно. Войны, показательные казни, народные восстания – всё происходило по чёткому графику. Его Темнейшество ни на шаг не отходил от "Кодекса Тёмного Властелина", и Игоря это вполне устраивало.

Совсем иным оказался новый Повелитель. Первое время он ещё пытался следовать Кодексу, но очень быстро счёл это скучным. На четвёртый день своего правления он примчался к Игорю с брошюрой, перечирканной красными чернилами, и заявил, что отныне Овервуд будет жить по-новому. И началось...
– А давай нальём в ров краски! – предложил он первым делом. – Прикинь, как весело – кто-нибудь свалится и будет ходить синим или там зеленым!
– Что вы говорийт, это не есть положен... – по привычке начал было Игорь, но Его Темнейшество беспечно махнул рукой.
– Да какая разница? У тебя есть своя голова на плечах?
– Есть, – скорбно согласился с ним Игорь. – Я знайт, это есть позор – носийт собственный часть тела, но я падайт в обморок, когда меня пытайт резать, чтобы пришийт другой. Я не мочь переносийт боль и кровь, большой позор для Игорь.
– Фу, что за гадкая идея – обмениваться головами! – возмутился Повелитель. – Я хотел сказать – думай своей, а не ориентируйся на традиции. Пришло время реформ! Мы изменим заскорузлые взгляды на то, какой должна быть Империя Тьмы! Так что ты думаешь о рве?
– Если краска переплыйт враг, он будет легко узнавайт, даже если он маскировайтся под охрану, – поделился опасениями Игорь. – Тогда ему будет сложней убивайт вас.
– Ну и прекрасно! – обрадовался Его Темнейшество. – Я почему-то не очень хочу, чтобы меня убивали. Ты такой умный! Я даже не подумал об этом! А давай превратим замок в неприступную крепость? У тебя есть ещё какие-нибудь идеи?

О! Сам того не ведая, он попал в точку. Было у Игоря маленькое безобидное хобби – строить планы, как бы всё получше переделать. Разумеется, он о них молчал, старый Повелитель не одобрял перемен, но ведь Его Темнейшество сам попросил.
– Я думайт о некоторый ловушка...

И работа закипела. Поощряемый Повелителем, Игорь принёс схему замка, обозначил слабые места и изложил свои мысли по поводу их укрепления. Его Темнейшество воспринял их с восторгом и немедленно кинулся воплощать в жизнь. Казалось, он видит во всём этом игру, однако, Игорь увлёкся ей не меньше. Горящие энтузиазмом глаза Арьетта Овервудского будто и в нём зажигали эмоции, долгое время подавляемые. Ещё никогда он не чувствовал себя таким умным, нужным и замечательным.

И за всей этой деятельностью он совсем забыл о расписаниях и графиках.

А день летнего солнцестояния приближался и приближался...

Флориан смотрел на свою ладонь, на ней лежал небольшой округлый камешек. Красный, как кровь, с которой ему вскоре придётся распрощаться. Интересно, это больно – когда тебя выпивают досуха? Впрочем, он вовсе не хотел этого знать. Он хотел ухаживать за своим маленьким садом, вкусно есть, красиво одеваться, танцевать по субботам в сельском клубе и дочку кузнеца Рену Альдис. Но жребий есть жребий, разве с волей небес поспоришь?
– Мы будем помнить тебя, сынок, – прокряхтел староста, хлопнув его по плечу своей лапищей. – То есть, возвращайся с победой, мы все в тебя верим!

Судя по лицам односельчан, в то, что Земля круглая – об этом вещал сумасшедший бродяга пару недель назад – они верили больше. Флориан их понимал. Свои шансы на победу он оценивал трезво. Он ни разу в жизни и меча не держал, будучи человеком крайне миролюбивым, где уж ему – одолеть Тёмного Властелина. Но что поделаешь? Надо идти.

С давних пор в Овервуде установился такой порядок – четырежды в год, в дни солнцестояния и равноденствия, из жителей ближайшей к замку деревушки жребием выбирался герой, которому полагалось бросить вызов злу. Как правило, поминки по нему начинали проводиться ещё до того, как он скрывался из вида.

Флориан помахал рукой приятелям, подхватил на всякий случай заранее сложенную котомку и пошагал в сторону Обители Зла.
– Как тебе повезло!

Рена Альдис догнала его, едва он вышел за ворота деревни.
– Ужасно несправедливо, что девчонкам не дают тянуть жребий! Я так хочу пойти и посмотреть на этого вампира! Спорим, я бы его победила?!

Флориан против воли улыбнулся. Нравилась ему Рена, всё в ней нравилось – и непосредственность её эта, и постоянная болтовня, и – чего скрывать – симпатичная мордашка, не говоря уж о волнующих изгибах. Жаль, что он так и не решился зазвать её на сеновал, благо, с этим в селе свободно было. А теперь уж и не доведётся.
– О, а давай я с тобой пойду? – предложила вдруг она, не подозревая о ходе его мыслей. – Вдвоём всегда веселее, чем в одиночку!
– Так ведь не положено, – вздохнул Флориан. – Вот в "Кодексе Героев" есть список возможных спутников, но ты ни под один пункт не подходишь.
– Да к лешему "Кодекс"! – отмахнулась она. – Или давай я менестрелем пойду, так можно.

Флориан задумался, как бы потактичнее сообщить ей, что медведь знатно погулял по её ушам, но Рена его выручила.
– У меня, конечно, ни слуха, ни голоса, но тем лучше: я запою – он, может, и сам убьётся. А нет, так я на нём опробую новый способ убийства вампиров, который рассказал мне тот псих-бродяга. Может, хоть он сработает, а то сколько раз пытались!
– Но это же опасно, – запротестовал Флориан.
– Зато интересно! – воскликнула Рена. – И потом, одному тебе ещё опаснее, а вдвоём мы его точно одолеем!

Подумал Флориан и согласился, уж очень убедительно она расписывала преимущества своего метода. Да и расставаться с ней не хотелось.

До замка они добрались быстро. Теперь нужно было в него пробраться. Флориан принялся листать "Кодекс", а Рена оглядываться по сторонам. Именно она и заметила, как на воду во рве опустилась серая дикая утка, нырнула за рыбёшкой и вынырнула розовой.
– Ух ты, краска! – радостно закричала она. – Здорово придумано! Теперь мы не сможем переплыть, иначе в нас сразу опознают героев, кто ещё полезет в ров.
– Разве это хорошо? – огорчился Флориан. – Как же нам перебраться на другой берег?
– Сейчас придумаем, – Рена почесала в затылке. – Мне бы верёвку какую-нибудь...
– Шарф подойдёт?
– Вряд ли, он корот...

Она осеклась, когда Флориан вынул из котомки и размотал свой шарф. Он оказался длиной не меньше пяти метров.
– Я увлёкся, когда вязал, – он пожал плечами. – Хорошо, что взял, ещё думал, пригодится или нет летом, но решил – пусть будет.

Рена сделала из шарфа лассо и протянула Флориану.
– Видишь вон ту берёзу? У неё очень удобная ветка. Поймай её, повалим и перейдём как по мосту!

С девятой попытки у них это получилось. Они перебрались на другой берег и подошли к стене.
– Высокая, – констатировала факт Рена. – Прочная. А у тебя лопаты в карманах не завалялось? Подкоп бы сделали.
– Нет, но здесь открыта дверь, – Флориан ткнул в неё пальцем. – И кстати, зря мы мучились с деревом, там есть мост! Новенький совсем, раньше его тут не было.
– Думаю, это ловушка, – фыркнула Рена. – Что написано в твоей брошюре?
– Что мы должны найти охранников, оглушить их и переодеться в их одежду.

Словно по заказу из дверей замка вышли два орка в чёрно-серебряной форме. Со стразами.
– Боюсь, мы недостаточно зелёные, чтобы это кого-то обмануло, – прошептала Рена.

Он прижались к стене. Не то чтобы это было хорошей маскировкой, но орки их почему-то не заметили. Они прошли в паре метрах от них и скрылись за башней.
– Ладно, давай рискнём! – предложила Рена. – Зайдём в дверь, если что – соврём, что заблудились. А пока я заговариваю вампиру зубы, сунешь ему в них это! Верный способ, говорят!

Она вынула из кармана передника головку чеснока, всучила ему и решительно толкнула дверь. Та заскрипела, и вдруг сверху на них посыпались цветные бумажки.
– Сюрприз! Добро пожаловать в мой замок! – раздался звонкий весёлый голос. – Я – Арьетт Овервудский, хозяин здешних мест! Я очень рад вас видеть!

Трудно придумать сцену нелепей: ты приходишь убивать злодея, а он встречает тебя с распростёртыми объятиями. И не знаешь, меч из ножен вынимать, дочищать чеснок (не в кожуре же его в рот вампиру совать, он в земле рос, негигиенично) или... а что, собственно, или? Пока Флориан пытался сообразить, Рена успела разобраться, откуда сыпались бумажки и как это устроено.
– Здорово придумано! – одобрила она. – Хотя с краской вышло бы забавнее.

Арьетт Овервудский рассмеялся. Он совершенно не напоминал Тёмного Властелина, в нём не было ничего устрашающего. Да и замок не казался ужасным – чистый, светлый, стены разрисованы всеми цветами радуги...
– А мы вообще туда попали? – тихонько спросил у Рены Флориан.
– Не знаю, но мне здесь нравится! – заявила она.
– Игорь! У нас гости! – воскликнул Арьетт Овервудский. – Накрывай на стол! Пойдёмте, вы, должно быть, устали и проголодались в пути. Игорь!
– Мой Повелитель, я имейт фам сказайт...

Сгорбленная фигура в коричневом балахоне появилась словно из ниоткуда.
– Выпрямись, а потом говори. Горб себе заработаешь! – потребовал хозяин замка. – Положено ему... о здоровье подумай!
– Горб есть замечательный украшений для Игорь, – запротестовал тот. – А эти люди прийти для того, чтобы вас убивайт, я вам говорийт, это есть тради...
– Слышать это слово не желаю, – перебил его Арьетт Овервудский. – Никаких убийств, сегодня у нас праздник! А что это у вас в руках? Чеснок? Прекрасно, я не нашёл в кухне ни зубчика.

Флориан вздрогнул от неожиданности, когда Арьетт повернулся к нему. Он всё ещё не понимал, как реагировать на происходящее.
– Ваш дядя бывайт вампир, он бояться чеснок, – пояснил Игорь к восторгу Рены.
– Так значит, это работает? – обрадовалась она. – Вот видишь, я же говорила! А вы, значит, не вампир? И не хотите выпить нашу кровь?

Арьетт Овервудский помотал головой.
– Предпочитаю хорошее вино, – сообщил он. – Игорь, прикажи выкатить из подвала бочонок, пожалуйста. Надеюсь, вы у нас задержитесь хотя бы на пару недель?

Флориан и Рена переглянулись.
– Почему бы и нет?! – решили они.

Пара недель затянулась на пару месяцев, через которые Овервуд их стараниями было не узнать, а потом и на пару лет, и...

Но это уже совсем другая история.